Ирина (37), Елизавета (14), Климентий (9)

10 апреля 2022 г., Пруске. 45 день войны.

Она смогла превратить монастырскую комнату в место, где чувствуешь себя как дома. Дом – это дружелюбное, уютное и душевное место, куда хочется возвращаться. “Деревня в долине, моё сердце болит”, – слова песни, которые крутятся у меня в голове, когда я слушаю, как она рассказывает мне свою историю. Её дом находится в небольшой деревне, не имеющей никакого стратегического значения. Тем не менее, русские туда пришли.

“Яремовка — милое село на краю Харьковской области, всего в 5 км от границы с Донецкой областью. Я никогда не думала, что граница станет реальной. У нас в селе живёт всего 100 человек, почти все уже пенсионеры, у нас 15 детей. Раньше они шли по мосту через реку в соседний город Студенок. Этот мост был первым, что был разрушен в начале войны. Приходилось везти хлеб через реку на лодке. Наше село находится в долине, оно не имеет стратегического значения, и всё же русские туда пришли. Кто-то показал им место, где мы могли перейти реку вброд, и они заблокировали нас. С одной стороны были русские, с другой – река без моста, а дальше только район, где бушевала война. русские пришли к нам из соседнего села Каменка, которое буквально втоптали в землю. Когда люди узнали, что русские идут к нам через реку, они сели в машины и выехали, наперерез летящим пулям, навстречу войне. Сгорели трактор моих друзей и магазин”.

“Наконец, к селу подошли наши местные украинские войска, их было три полных автобуса. Они остановились в четырёх домах, но о них узнал враг. Те дома были разбомблены, многие там погибли. Мой отец член горкома, пошёл просить русских солдат разрешить нам похоронить наших солдат. Ему сказали, что похоронят, но тела пролежали там ещё несколько дней. Только потом стали заставлять наших людей копать могилы для собственных защитников. Закапывать в землю тела молодых парней было очень тяжело”.

“Мой муж эвакуировал меня и детей на лодке. Мы переправились вниз по реке в Святогорск до прихода русских. Потом муж вернулся обратно. В Святогорске мы спали в подвалах, и каждый раз, когда слышали сирены, мы падали на колени, молясь, чтобы на нас не упала бомба. Я с мужем постоянно на связи. Он рассказывает мне, какой из соседних домов сгорел. У нас там ферма, 13 коров и телят. Я хотела остаться там с моим мужем. Мой отец пытался сбежать на лодке. русские не отпустили его, начали стрелять. В другой раз он попытался перейти реку. Вода была холодной, по нему снова стреляли, но через некоторое время прекратили. Он старался плавать под водой как можно дольше, чтобы его не заметили. Сейчас он в Ужгородской области. Наш сосед тоже хотел остаться, но на их ферму упала ракета, дом был разрушен, трактор сгорел, поэтому им пришлось бежать”.

“Мы жили в страхе, пока наши защитники не сказали нам брать детей и уходить. Мы прятались в подвале. русские бомбили в основном окрестности, но время от времени попадали и в наш посёлок. Когда мы только зашли в дом, чтобы заварить чай, увидели что-то в небе, побежали обратно в убежище. Жили под землёй неделями без света, без горячей воды, только принесли туда печку. У нас был генератор, который давал нам 20 минут электричества в день. По крайней мере, нам удалось немного подзарядить наши телефоны. Мой муж живёт так уже месяц”.

“Каждый раз, когда над нашими головами пролетали ракеты, мы благодарили Бога, что они не попали в нас. Дети до сих пор пугаются, когда видят самолёты. Всякий раз, когда они их слышат, они бегут ко мне в комнату и говорят, что приближается самолёт. Хотя мы уже в безопасности в Словакии. Стены тряслись, с полок падали чашки, когда самолёты летели на малых высотах. А дети? Они просто смотрели на нас глазами, полными страха. На самом деле, мы давали им много успокоительных лекарств, чтобы побороть это”.

“Что касается еды, то мы жили в деревне, поэтому нам было что поесть. У нас есть коровы, значит, у нас тоже есть молоко, творог, масло, но были люди, у которых ничего не было. Сначала привозили гуманитарную помощь, хлеб, молоко, крупы, сахар, соль, но потом перестали. Спросила мужа, что он теперь делает с таким количеством молока. Он ответил мне, что раздавал его людям в деревне. Русские ограбили моих родителей. У них были маленькие поросята. Пять шестинедельных. Они попросили моего мужа прийти и взять их, и накормить молоком. Однако русские увидели это и угрожающе сказали ему, что если он их приведёт, они всех расстреляют. Он пытался убедить их, что они слишком малы, но это не помогло, ему пришлось подчиниться. Теперь они обещают вторую волну атак. Мы не знаем, уцелеет ли наш дом. Будет ли у нас, куда вернуться? Даже если у нас нет дома, мы обязательно вернемся домой, будем жить в палатках, если понадобится. Муж сажает картошку, так что будет что поесть. Нам, а особенно детям, было очень тяжело слушать постоянную стрельбу и жить в темноте, без света и тепла”.

“В Словакию мы приехали 5 апреля. Ехали три дня, из Краматорска во Львов, а оттуда в Ужгород. Там волонтёры взяли нам такси, и оттуда мы через Вышне Немецке приехали в Словакию. Я думаю, что три дня - это не так уж и много, есть люди, которые ехали по 5 - 6 дней. В поезде было много людей. Везде были огромные толпы, и все пытались попасть в поезд. Те, кто уезжал поездом раньше нас, рассказывали нам, что их поезд обстреляли, что им пришлось спать на полу. К счастью, мы не сталкивались с этим. Нам повезло”.

“Дети говорят тебе, мама, смотри, мы стояли там несколько дней назад! (См.: Нападение русских на железнодорожный вокзал в Краматорске 9 апреля 2022 г.) Наша оставшаяся семья боится уезжать после этого инцидента. Моему мужу тоже пришлось бы пересечь реку, чтобы спастись. Но это всё равно, что выбирать между пулей или гранатой. Он мог погибнуть во время побега, поэтому предпочёл остаться дома. Созваниваемся 2 раза в день. Он уже знает, куда идти при нападении, распознавать, откуда летят ракеты, к этому привыкли наши бойцы. Он успокаивает меня, что всё нормально, но я слышу эти звуки в телефоне. Сегодня ночью бои шли примерно в миле от нас, и он совсем не спал. Никто не понимает, почему это происходит. Когда русские войска подошли к Киеву и Харькову, было ещё далеко. Когда они были в Изюме, их было слышно, но пули до нас не долетали. Никто и подумать не мог, что в нашу несчастную деревню когда-нибудь придёт война. Никто не знает, когда и как они уйдут. С одной стороны река, с другой Украина. русские солдаты застряли тут, в нашей деревушке”.

“Мои мама, папа и 18-летний племянник находятся в Ужгороде, они не могут пересечь границу. Родители не уехали с нами, потому что не пропускали юношу через границу. Кто-то же должен о нём позаботиться. Они живут в школе, им есть что кушать, они могут выжить. Моей сестре пришлось оставить сына на границе, это ужасно. Знаете, наш дом тоже не так важен. Самое главное, что мы все живы. Земля у нас там своя, построим курятник и будем жить в нём, если надо, но будем вместе, живые и дома. Мы очень хотим домой. Дети подходят ко мне и спрашивают, когда мы поедем к папе, когда поедем домой. Муж тоже спрашивает, как мы. Я ему говорю, что у нас здесь всё есть, что нужно, кормят, одежду для детей дали. Отдохнём и приедем домой. Я просто надеюсь, что они не захватят весь Донбасс. У нас вся округа разорена, зачем им эти маленькие деревни? Муж говорил мне, что я устала от работы на нашей ферме, что мне нужно поехать куда-нибудь в СПА, чтобы расслабиться. Теперь я могу сказать, что нахожусь, в своего рода, СПА, и могу расслабиться. Здесь тихо. Дома, когда пролетали самолёты, я даже не говорила детям прятаться в угол. Я тут же хватала их и отправляла на матрац, который мы разместили в самых безопасных частях дома”.

“Моей дочери нравилось танцевать, она занималась бальными танцами. Потом увлеклась походами, любит лазить по скалам. Она даже участвует в конкурсах. Мой сын любит футбол, скалолазание его не интересует. Говорит, что боится высоты. У нас было так много планов, а теперь всё пропало”.

“Сначала мы не знали, куда едем. Люди продолжали советовать нам ехать в Польшу. Мы оставались во Львове и пытались определиться. Моя сестра сказала нам ехать в Польшу, мой отец тоже. Однако подруга, которая уже была в Словакии, нам регулярно звонила и говорила, что поможет нам, у нас будет, где переночевать. Каким-то образом мне удалось уговорить всех поехать туда, где мы уже кого-то знали. Приехали сюда в той же одежде, в которой уезжали, мы не ожидали, что это займет так много времени. Муж тоже считал, что конфликт закончится через день-два. Ждали в Святогорске неделю, но там становилось только хуже”.

“Мы плакали, когда приехали сюда, потому что нас здесь очень хорошо приняли, дали нам всё. Это был переход из ада в рай. Нам на границе много всего давали, даже конфеты детям, они все ещё не съели. Однажды, когда я зашла в магазин дома и услышала самолёт, мне показалось, что он летит прямо на меня. Я бросилась на землю, свернулась клубочком и стала ждать. Я была одна, без семьи, без детей. Самолёт действительно летел всего в нескольких метрах надо мной, может, на 5 этажей выше. Когда запускают “град”, значит пускают не менее 15 ракет. Если бы все 15 ракет попали в нашу улицу, никто из нас не выжил бы. У нас больше нет забора. Одна из гранат упала в нашем районе, от неё у нас в доме застряли в двери осколки. У моей сестры больше нет ни дома, ни трактора”.

“В 2014 году с нами дома ничего не случилось. Мы слышали и знали, что происходит, но я никогда не думала, что это придёт в наши несчастные маленькие деревни. Почему они нападают на такие маленькие поселения? Я понимаю, что они нападают на города, но на нас? Почему? Одной ракеты достаточно, чтобы стереть с лица земли целую деревню. Сейчас хотят в Славянск, Краматорск, у меня там много друзей. Я не знаю, что будет дальше”.

“Спасибо, что нас здесь очень тепло приняли, накормили, одели. Главное, чтобы все остались живы. Муж сказал мне уехать, чтобы ему не пришлось оглядываться, когда он убегал и переплывал реку, если что-то случится. Он спросил меня, где я живу, чтобы приехать к нам. Ему не разрешат пересечь границу, но он может отправиться в Ужгород. Он говорит, что управится. Так что мне приходится терпеть страх и ждать его. Остаётся только надеяться и верить, что всё будет хорошо. Нашей дочери только что исполнилось 14 лет, и мы должны были ехать в Изюм за удостоверением личности, но город сгорел во время последних обстрелов. У нас там было всё, школы, больницы, офисы. Теперь всё превратилось в пепел. Мы без зарплаты, без пенсий, без документов, потому что в Изюме всё сгорело. Мы не знаем, будем ли мы россией или Украиной. У нас есть русские, а у наших друзей в Студенце есть украинцы. Подруга сказала мне, что мы войдем в состав россии, а она останется в Украине. Как это могло произойти? Ведь мы вместе ходили в один детский сад и школу. Мы действительно не знаем, чем это всё обернётся. Даже если бы мы были частью россии, я навсегда останусь той Украинкой, которой родилась. Однако сейчас, я должна адаптироваться, должна как-то выживать”.